Ермолаев Андрей – философ; Директор в Институте стратегических исследований «Новая Украина»; Руководитель в Strategic Group Sofia.
«Не имеющий дальних помышлений обрекает себя на близкие беды»
Конфуций
1.Выборы-2019:оче-видные политические итоги
1.1 Акт социальной мести.Победа Владимира Зеленского на президентских выборах-2019 в Украине воспринята и оценена как массовое протестное голосование против Президента Петра Порошенко. С именем последнего связывают продолжение войны на Донбассе, нищету и падение социальных стандартов, коррупцию, разрушенную внутреннюю толерантность в обществе, массовую трудовую миграцию и пр. беды. Собственно, оспаривать эту точку зрения бессмысленно. Три четверти избирателей во втором туре выборов, представляющие совершенно разные умонастроения и взгляды в обществе, социальные поколения и все культурно-исторические регионы страны, поддержали нового победителя.
Для многих победа Зеленского – свершенное пророчество о победе «нового поколения». Фасадный строй прошлых «новых лиц», украшавших списки партий и многочисленные гражданские советы, но служивший «старой элите», теперь смещен командой Зеленского с лозунгом «конец старой эпохи». Сторонники идеи «новой генерации» уже провозгласили в своих речах, статьях и блогах о победе над поколением «обанкротившихся отцов».
Акт социальной мести носит выраженно стихийный и а-политичный характер. Анонимность и отрицательный, упраздняющий характер победы подтверждается и тем, что избиратели в массе своей с легкостью приняли новое «имя» победителя – Зе-президент с Зе-командой, что только подтверждает относительное безразличие с личности-персоне нового главы государства.
Зе-президент – оружие социальной мести с еще не-осмысленной общественной позитивной программой. Сродни свержению Временного правительства и отложенной даты проведения Учредительного собрания в России в 1917-м.
1.2 Гражданское молчание.Выборы выявили специфику состояния и организации гражданского общества. Наиболее активная его часть трансформируется в новую «гражданскую номенклатуру», вписанную в качестве политического дизайна в коллективный образ и номинальный состав т.н. «политических команд». Исполнительные звенья НГО и отдельные группы, по существу, стали специфической «рабочей силой» с профессией гражданского активиста на политическом рынке в Украине. Тысячи молодых гражданских активистов включились в штабную работу кандидатов в президенты и в практическую реализацию прямых и косвенных механизмов «политической коррупции» (оплачиваемая работа в электоральных «сетках»), фейковых массовых мероприятий (форумы для телесъемок, псевдо-митинги, предвыборные инсталляции, бото-фермы). А ведь «сетки» и политическая коррупция избирателей, по существу своему, тождественна намерениям и попытке захвата власти, где вместо военной силы применена сила административного ресурса и финансового подкупа.
Гражданское общество ограничилось декларациями, но после выборов не создало ни одного механизма вне-государственного контроля и мониторинга за действиями будущей президентуры. Собственно, эта особенность гражданского актива в Украине проявлялась и в майданных революциях 2004 и 2014гг., – сворачивание работы после смены политической власти, быстрое инкорпорирование в политические структуры после спада революционной активности.
Судебная власть и правоохранительная система «облагородили» недемократические механизмы политической коррупции («сетки» подкупа избирателей) своими громкими публичными заявлениями и оценками, но так и не осмелились дать этому системную правовую оценку – как попытке подрыва демократии. Новосозданная политическая «легенда» об особой роли МВД, «предотвратившей» неправомерные результаты, воплотилась в громкой политической саморекламе. Но фактически – действовала кулуарная система «сдержек и шантажа», характерная для сложившейся корпоративной системы управления и внутренних меж-элитных отношений. Сотни мелких наказаний на местах лишь фетишизируют механизмы реальной корпоративной игры «под ковром».
Таким образом, на выборах-2019 сработали процедуры голосования, но оказались без-действенны институты демократии.
Сами избиратели приняли результаты первого и второго тура как массовую релаксацию после многолетнего напряжения и недовольства, и приняли результат электорального реванша как достаточный и вполне приемлемый результат. И разошлись на «майские праздники» (!) (феномен которых в пост-советских обществах вообще требует отдельного социологического и культурологического исследования).
Политическая система в лице партий и общественно-политических движений, депутатского корпуса всех уровней быстро адаптировалась к новой реальности и готовится к новым балансам в рамках сложившейся корпоративной системы.
Медиа-сфера (прежде всего, телевидение, социальные сети и интернет-медиа) остались единственной сферой информационной и общественной активности. Но учитывая организованное влияние медиа-кратии, высокий уровень управления повесткой и модерирования внутренних диалогов, подстроилась под настроения политических элит и новой «гражданской номенклатуры».
А-политичность Зеленского и обыденный уровень идеологии Зе-команды как «эффективной программы решения проблем» соответствуют утопическим пост-модернистским, анти-корпоративным ожиданиям. Ведь в обществе давно «живет» пост-советский миф о спасении благодаря новому поколению (молодых менеджеров, «поколение независимости», «индиго», etc.), способному наладить обыденную жизнь и обеспечить ощутимую, материально выраженную справедливость. Собственно, Зе-команда так и выглядитдля внешнего наблюдателя: открытый доступ, приглашение «хороших специалистов», вовлеченность в команду представителей самых разных корпоративных групп влияния, идеология «открытого набора». Поэтому, гражданская пассивность и институциональный паралич – логичная реакция на ожидаемую «революцию менеджеров», как на источник чудес и спасительных рецептов.
1.3 Корпоративный парламентаризм.А-политизм самих избирателей и рост протестных настроений «социальной мести» в ходе выборов разрушил планы подавляющего большинства кандидатов. Социологи еще долго будут анализировать причины провалов отдельных кампаний и уникальные зигзаги рейтингов основных кандидатов, особенности ожиданий в обществе и причины общественной усталости от «старых элит». Но, на мой взгляд, несомненно одно: тайна электорального успеха Зе-президента – не в чудесах технологий, а в неадекватности поведения (личного, командного), и практической политической без-деятельности его основных конкурентов. Нарциссизм, декларативность и непрактичность при огромных рекламных усилиях, – все это скорее отталкивало от приевшихся имен, чем убеждало. И наоборот: убедительные политические поступки отдельных кандидатов помогли им с поддержкой перед голосованием. Но в итоге, живые социальные мифы все равно победили рацио эшелонированного медиа-рекламного диктата, вопреки усилиям специалистов по имиджингу, НЛП, сетевой рекламе и шоу-инсталляциям.
Политические элиты, истратившие на выборы сотни миллионов гривен, довольно быстро пережили шок от акта социальной мести. Выборы, начавшиеся с образа «гетманского единовластия», – «авторитарном управлении в условиях войны и кризиса», «главнокомандующем» и даже «президенте – будущем канцлере», – завершились негласным консенсусом элит по поводу парламентской модели и коллективного правления. Корпоративная система приняла за вынужденную данность «социальную месть» общества на выборах, и канализировала ее в формальную победу «инструмента мести» Зе-президента. И вместе с этим – быстро переориентировалась на возможности корпоративного правления через парламентские коалиции и коалиционное правительство. Собственно, для этого ничего особенно и делать-то не нужно, – просто исполнять ту часть положений действующей Конституции, которая связана с разделением полномочий Президента, Верховной Рады и Кабинета Министров. Корпоративное государство и правящая «корпорация элит» вынужденно приспосабливается в более открытому и многополюсному управлению, переместив центр согласования интересов с президентского кабинета в согласительный парламентский совет. Откровенно говоря, это немного напоминает переход к польской дворянской «шляхетной республике» – Речи Посполитой 17-18вв. Но с одной важной оговоркой: пока власть делят только «олигархические гнезда», и в игру еще не вступили распорядители активов территорий – региональные элиты. Так что борьба за парламент, его структуру и реальные полномочия еще впереди.
1.4 Кот, освободившийся из мешка на пустыре.В мифо-политическом дискурсе присутствует, по меньшей мере, три «Зеленских».
Первый, массово-народный, ассоциируется с популярным киногероем Зеленского – Голобородько из сериала «Слуга народа». Сюжет сериал и его особая архетипичность – отдельная тема. Здесь же важно отметить, что талант актера позволил Зеленскому связать образ героя с собой – в «легенде», стиле, манерах.
Второй – собственно публичный образ Зеленского как успешного шоумена, предпринимателя, достигшего самостоятельного успеха, смелого по народным меркам (сатирический жанр), с понятной биографией «выходца из народа». Собственно, таким Зеленского знают и принимают большинство рационально мыслящих избирателей – как воплощение того самого «инструмента мести» и «нового поколения».
Есть и третий «Зеленский» – мало кому известный, а потому и мало-понятный человек-личность, со своей судьбой, сложным характером и способностями пере-воплощения, комплексами прошлого и личными планами в отношении власти. Судя по тому, как он распорядился своим публичным политическим капиталом, человек он рационально устроенный, умеющий играть «в длинную», расчетливый и способный к многоходовкам.
К тому же он достиг своей политической цели в ситуации, которою можно условно сравнить с победой Леонида Кучмы в 1994 году. Как и Кучма, Зеленский чувствует себя чужаком среди элит-участников корпоративного управления в Центре, вынужден принимать правила и работать с реально действующей властью (правящее большинство-правительство, работающее по «коду Порошенко», печально известному как «армавира»), не имеет еще доверенной и сформированной команды вокруг себя. И все это – в условиях внутреннего экономического кризиса, внешнеполитических вызовов (и в условиях войны, жесткого внешнего давления). Как он будет поступать? По всей видимости, похожим образом. Выдержит паузу, сформирует первую команду «на апробацию», сбросит часть ответственности на самых ярых критиков и конкурентов (парламент) с расчетом на будущий кризис и перехват инициативы, подстроится под правила внешней игры. Будет осторожен и выстроит первый этап президентства на компромиссах, пока не сформирует следующий эшелон внешней и внутренней поддержки (я бы осторожно предположил – к концу 2020, после местных выборов и личного договорняка с региональными элитами). Но, сравнение – дело неблагодарное, и только повод для предположений. Важно лишь то, что именно от «третьего неизвестного» и ждут чуда, с победами над злом и торжеством правды. Иначе снова «царь будет ненастоящим»…
1.5 «Нео-Галичина», «русскоязычный юго-восток» и выборы-2020.2020 год приобретает для Зе-президента ключевое значение. И он, по всей видимости, свой политический «тайминг» будет связывать именно с этим важным годом.
Во-первых, в 2020 году будет во много решаться судьба украинского республиканства. На местных выборах региональные элиты будут бороться за монополию на свою территорию, независимо от расклада сил в будущем(вероятно, нестабильном и очень конфликтном) парламенте образца 2019г.
Проигравший выборы Порошенко уже де факто стал новым лидером возрождающегося на глазах «нео-галицкого проекта» Украины (НАТО-язык-церковь-бегство от РФ и победа в войне на Донбассе). И имеет все шансы стать ядром анти-Зе-оппозиции уже осенью 2019 года, подтянув к себе избирателей наиболее патриотично настроенных регионов Запада и Центра.
Вторым центром влияния становится т.н. «восточная оппозиция», выступающая за компромиссный мир на Донбассе и переговоры с РФ, имеет широкую базу симпатий и поддержки на Востоке и Юге страны (лидеры Медведчук и Бойко).
И третий центр притяжения – лидер «Батькивщины» Тимошенко, способная восстановить былой потенциал социал-популярного лидера (если не повторит системных ошибок недавнего прошлого).
Эти три полюса могут усилить внутри-региональное напряжение и подтолкнуть региональные элиты к большей самостоятельности в действиях, собственному политическому проектированию. И – либо обойти «парламентскую корпорацию» за счет прямых связей с президентской Зе-командой, либо – сползать к экономико-административному автономизму, а то и сепаратизму. Чем конфликтнее корпоративные конфликты в будущем парламенте – тем смелее будут региональные элиты.
Во-вторых, 2020-й – выборы президента в США, где главным конкурентом действующего президента США Д,Трампа будет новый лидер демократов Дж.Байден (во всяком случае, пока так…).
«Украинская карта» как оружие в руках Трампа против демократов, которых он обвинил, ни много ни мало, в попытке «ползучего переворота», может стать решающей. Не только показательная дискредитация режима Порошенко, погрязшего в коррупции под патронатом «демократов» США, но и разоблачение самого феномена «международной политической коррупции»– с примерами прямого вмешательства, общих бизнес-интересов, лоббирования и кадровой поддержки, – может ударить под новоявленным лидерам «нео-галицкого проекта», по всей команде Порошенко уже к осени 2019 года. И это может стать скандальным внешне-информационным «фоном» всего 2020 года. Последствия в таком случае очевидны.
И третье. Этот поворот в отношениях Украины и США не избавит Украину от внешнего управления. Наоборот, сделает ее еще более уязвимой. И внешне-зависимой. А украинские региональные элиты могут почувствовать свою значимость в играх куда большего масштаба, чем выбивание средств из Фонда регионального развития в Киеве…
1.6 От «гибридной войны» к «диффузному миру»? Зе-президент сталкивается с новой стратегией влияния со стороны РФ. От сложной «гибридной войны» РФ перешла к стратегии «диффузии» гражданского и социального пространства именно благодаря неэффективной, несправедливой и конфликтной линии Порошенко на «Малую Украину».
Справка. Диффузия – «процесс взаимного проникновения молекул или атомов одного вещества между молекулами или атомами другого, приводящий к самопроизвольному выравниванию их концентраций по всему занимаемому объему». Пример диффузии металлов: «…на золотой слиток был положен слиток свинца, и под грузом за пять летсвинцовый слиток проник в золотой слиток на сантиметр» (Википедия).В отличии от помощи сепаратистам и информационной войны «диффузия» строится на гуманитарных предложениях и мульти-гражданских свободах.
И дело не только и даже не столько в упрощенной процедуре обретения гражданства РФ для отдельных районов Донбасса. Гибридное гражданское пространство в Украине существует уже давно: паспорта и «грин-карты» стран-соседей, популярные «вторые гражданства» в среде политической и бизнес-элиты, недвижимость и эмиграция семей в другие страны уже стали негласной нормой.
Проблема в том, что новая диффузия может перезагрузить и без того сложный процесс внутренней идентификации и ре-идентификации. О-румынивание, о-венгривание, о-полячивание и об-русение набирают обороты наряду с ростом новых социо-культурных конфликтов (права этно-меньшин, внешнеполитические стереотипы, рост агрессивного «уличного» национализма, возможные конфликты на этно-национальной почве).
Политика «Малой Украины» и сохранение «кода Порошенко» в законодательной и идеологической сферах при новом режиме Зе-президента могут грозить быстрой потерей доверия, формированию эшелона региональных лидеров с выраженной «анти-центровой» позицией, низкому авторитету Зеленского в глазах политических элит РФ и стран Центральной Европы.
«Диффузный мир» может быть эффективной стратегией для РФ не только в отношении Украины, но и в плане реализации новой версии ре-интеграции в Евразии, укреплении идеи, политических институтов и новых практик нового союзного государства вокруг РФ. Но – это отдельная тема. Существенно то, что предпосылки успеха этого проекта связаны в том числе и с новым витком кризиса украинской государственности, размывании общегражданской идентичности, укреплению моделей регионального развития по принципу «выживай кто как может».
1.7 Экономические ожидания. Впервые в политической истории, социальные ожидания (справедливые цены, тарифы, услуги) на выборах были ярко выражены, а собственно экономические – нет. Общественной дискуссии о том, КАКОЙ быть украинской экономике – не было и пока не предвидится. Об экономических ИДЕЯХ забыли с начала 2000-х, все убеждены в том, что «знают, что строят». Предел дискуссии – «макро-стабильность» (гривна), приватизация (деньги в бюджет и избавление от ответственности), цены на газ (что все больше похоже на политические «футбольные разговоры»).
Есть просто страх краха экономики к концу 2019-го. И угроза реальна. Больше ничего говорить не буду. Эта ответственность нераздельна между цветами, флагами и именами лидеров. Пострадают все и отвечать будут все. Если допустят.
Источник: sg-sofia.com.ua